В поисках смысла общения

По мнению студентов факультета психологии ВШЭ, Алексей Улановский, доцент кафедры общей и экспериментальной психологии, — лучший преподаватель практических занятий 2011 года.

— Что, на ваш взгляд, является стимулом для тех, кто выбирает сегодня стезю преподавания?

— Исследования в области мотивации показывают, что люди, видящие себя в роли преподавателей, психологов, журналистов, обладают выраженным мотивом власти. Неожиданный штрих к портрету, согласитесь. В эту же категорию, кстати, попадают и религиозные проповедники. Почему так? Потому что всем нам дано привилегированное право оказывать влияние на аудиторию, «форматировать» взгляды других. Как бы вы ни были демократичны, в позиции учителя уже заложено доминирование: вы знаете больше, вы эксперт, вы управляете взаимодействием, вам дано право оценивать других. И это то, что меня лично очень тяготит. В конце концов, в профессиональной практике консультанта, тренера, коуча мы делаем зачастую противоположные вещи: фокусируемся на маленьких достижениях человека, избегаем оценок, занимаем помогающую позицию. Можно ли преподавать в таком стиле? На ум приходят экзотические примеры, типа учителей дзэн и даосов, которые не насаждали никаких взглядов, не давали готовых экспертных объяснений, но ненавязчиво и с юмором вели своих учеников к осознанию каких-то истин. Пожалуй, мне такой подход ближе, хоть он и немного утопичен.

— Как складывался ваш профессиональный путь, что привело вас в психологию, в науку, в преподавание?

— Ни наука, ни преподавание для меня не были самоцелью. Я начал увлекаться психологией только постольку, поскольку меня жутко волновал вопрос природы и режимов сознания, и даже прозаичнее — моего собственного сознания. Отсюда мой интерес к феноменологии и разного рода практикам рефлексивного исследования потока сознания и переживаний, которые в психологии в какой-то момент, что называется, сошли на нет. Этому была посвящена моя диссертация, об этом и монография, которая должна скоро увидеть свет. А преподавать я начал, прежде всего, для того, чтобы лучше проработать интересующие меня темы. Это, кстати, типично немецкая традиция начала XX века, когда профессора заявляли какой-то курс именно для того, чтобы обкатать свои идеи при чтении. В этом есть глубокая истина: ведь говоря для другого, мы по-новому разворачиваем, распаковываем свой текст.

Но как ни странно это прозвучит, я до сих пор не уверен, что преподавание — это мое призвание. Иногда кажется, что другие вещи получаются лучше, приносят больше пользы другим и удовлетворения мне самому. Часто ловлю себя на мысли, что сейчас не готов учить чему-то других, что пока мне нечего по-настоящему сказать, что нужно еще обрести свою «религию» и ремесло, а «попреподавать» всегда успею. В этом году я сократил преподавание вдвое, уйдя с головой в научную жизнь в новую Лабораторию позитивной психологии и качества жизни, где у нас сложилась дружная эффективная команда, и где мы занимаемся интересными амбициозными проектами.

— Какие курсы вы сейчас читаете, какие идеи «обкатываете»?

— В данный момент я читаю на факультете психологии свой курс по прикладной психолингвистике и веду психологический практикум. Курс по психолингвистике — мой самый любимый, он очень авторский. Еще на втором курсе я прочитал книжку Александра Романовича Лурия «Язык и сознание» и влюбился в эту отрасль психологии и тематику. Это курс о том, что такое язык и как мы его используем в повседневной жизни. Знак, текст, смысл и уровни сообщения, микродинамика коммуникации, метафора и ее использование в психотерапии, синтаксис гипноза и внушения, уличная суггестия, язык переговоров и многое другое. В студенческой аудитории хорошо идут подобные живые темы. Для меня это одно из самых увлекательных и сакральных занятий: анализировать, как с помощью слов мы «творим реальность», как мы с помощью языка выстраиваем отношения, как конструируем в разговоре с другим человеком свою идентичность и «я». Интересно нащупывать разные «потаенные нити» разговора, «ловушки языка», в которые мы попадаем, разбирать случаи, когда язык нас ведет: словесные привычки, байки, которые мы постоянно рассказываем про себя, «заезженные пластинки», на которые соскакиваем. Или как мы иногда «выныриваем» из языка, делаем паузу, прислушиваемся к себе и высказываем что-то новое, правдивое, что актуально для нас прямо сейчас.

— В современной российской психологии, да и не только российской, существует разрыв между практической и академической психологией, в связи с этим возникает вопрос: чему и как надо учить студентов-психологов, каково должно быть соотношение фундаментальных и прикладных дисциплин в учебном плане?

— Мне кажется, мы все застряли в стилях, методах и содержании преподавания, которые давно устарели. Я готов с увлечением слушать мэтров, тех, кто создавал и утверждал нашу психологию — это наши корни и наши традиции, без которых мы — никуда. Но другое дело, если я буду говорить сегодня так же. У меня, во-первых, так не получится, во-вторых, вряд ли это то, что от нас ждут студенты. Я убежден, что нам нужно глубоко пересматривать цели, смысл и формы нашей работы в аудитории, если мы хотим двигаться вперед. Если 30 лет назад студенты-психологи готовились почти исключительно для карьеры в науке, сейчас они видят себя в бизнес-тренерстве, консультировании, подборе персонала, психотерапии. Да, необходимы фундаментальные знания, но нельзя не ориентироваться на запросы и «функционал» новых профессий и областей работы. Иначе университетское образование выродится в бесполезный академизм и насилие, а жизнеспособные знания и навыки наши выпускники будут получать на дополнительных курсах где-то еще — как это пока происходит повсеместно в России.

— Какие методологические принципы и подходы вы используете на своих занятиях?

— Во-первых, это утилитарный подход. Мне кажется, мы зря сделали это понятие ругательным. Все должно работать, быть задействованным, использоваться. Я против продажи инструментов, которые будут пылиться в заброшенных хозяйский амбарах, я против «мертвых знаний». Во-вторых, уход от однобокого взгляда на психологию — с точки зрения какого-то одного, любимого сердцу подхода или теории (будь то экзистенциальная психология, деятельностный подход или когнитивная наука). Я за плюралистическое, многоцветное профессиональное сознание. В-третьих, экспериментирование с новыми, нестандартными форматами работы: в круге, в двойках, тройках, проектных группах, игры, психодрама, разбор кейсов… Наконец, для меня важен более прямой и личный контакт с участниками занятий чем тот, что предполагает обычное аудиторное общение по схеме «преподаватель-студент». Мне самому так работать гораздо интересней.

 

Людмила Мезенцева, Новостная служба портала ВШЭ